Евангелизация корейского населения российского Дальнего Востока (1864-1917)
Сагитова И.О.01.08.2006
Православное вероучение стало первоначально распространяться среди корейцев, которые переселялись на дальневосточные земли России. Основной причиной корейской иммиграции на территорию Приморского края во второй половине 19 века стало тяжелое экономическое положение народа в тогдашней Корее, связанное с деспотизмом политического режима и аграрным перенаселением страны, усугубленное затем рядом стихийных бедствий. Особенно увеличилось переселение с 1869 года в связи с голодом в Корее. Так в 1869 году всего за 3-4 месяца на русских землях, прилегающих к Китаю и Корее, обосновалось до трех тысяч корейских семейств. Принимая в свое подданство корейцев, русское правительство стремилось к тому, чтобы содействовать принятию корейцами Православия.
Первые корейские поселения были основаны на берегах рек Тизинхе, Янчихе, на берегах Новгородской бухты, залива Петра Великого и на берегах залива Посьета. Вести миссионерскую деятельность Русская Православная Церковь начала в 60-х годах 19 века, когда Святитель Иннокентий Вениаминов крестил первых корейских иммигрантов, живущих вблизи Новгородской гавани, на территории Посьетского участка. В 70-х годах 19 века возникли первые корейские приходы, а в с. Корсаковка была построена первая Церковь. Одновременно создаются миссионерские станы, состоящие из нескольких сел с церквями, часовнями и школами. К концу 19 века в этих станах насчитывалось до 10 тысяч православных корейцев. Как свидетельствовал впоследствии архимандрит Амвросий (Гудко), в это время из Кореи в Россию ежегодно переходило до 300 корейских семейств, готовых принять русскую веру. Ему вторит в 1903 г. известный русский исследователь П.Ю. Шмидт: «Успешно идет распространение Православия среди корейцев, которые переселились из своей страны в нашу Приморскую область В южной части этой области было в 1899 году уже 33 корейских деревни с населением 14247 душ обоего пола. Каждая корейская деревня, не жалея средств старается устроить у себя русскую школу, и благодаря этому в 1900 году в Приморской области имелось в корейских деревнях 18 школ с 597 учащимися. При посредстве школ распространяется также и Православие, которое приняли также многие из взрослых корейцев. Надо думать, Православие будет распространяться отсюда и в северные соседние области Кореи...»
К концу 19 века Корея обрела формальную независимость: по Симоносекскому договору 1895 года Китай и Япония признали Корею в качестве самостоятельного государства. Но по-прежнему не прекращалась политическая борьба прокитайской и прояпонской группировок внутри страны, в результате которой в 1896 году корейская монаршая чета вынуждена была покинуть престол королева была убита, а король обратился за защитой к русскому флоту. 12 октября 1897 года корейский монарх провозгласил себя императором. Вот в каких условиях приходилось действовать русским православным миссионерам.
Массовый характер исход корейцев из страны приобрел после усиления положения Японии в Корее. Последовавшая в 1910 году полная аннексия страны усилила масштаб иммиграции. По свидетельству известного философа-богослова, миссионера, синодального проповедника, протоиерея Иоанна Восторгова совершившего поездку по Дальнему Востоку и странам Азиатско-Тихоокеанского региона в 1909 году: Корея «как политическое тело фактически не существует». На ее территории в большом количестве располагались военные предприятия Японии, население нескрываемо вытеснялось из страны, земли открыто отбирались и передавались Японии, школы закрывались, а в открывшихся японских школах запрещалось преподавание истории Кореи. Лишившись основного средства производства и существования - земли, спасаясь от политических репрессий и физической расправы корейцы устремлялись на территорию русского государства, желая здесь обрести новую родину. Именно массовый характер корейской иммиграции и их стремление обрести в России новую родину вызывало опасение и заботу русской администрации и православной церкви, вынужденных принять ряд мер, способствующих аккультурации и ассимиляции корейцев на территории Приморского края. По данным Владивостокского Епархиального Комитета Православного Миссионерского Общества в 1913 году на территории Дальнего Востока находилось 16 миссионерских станов: 10 с корейским населением и 6 с инородческим. Располагались они в 4-х районах: на территории Посьетского участка - 7; на территории Суйфунского участка - 3; на Камчатке - 5; на р. Уд - 1.
В 1913 году корейские миссионерские станы характеризовались следующим образом:
Адиминский миссионерский стан, возглавляемый миссионером иеромонахом Феодосием. Был открыт в 1900 г. Приход включал в себя 7 селений, протяженность стана составляла до 50 верст. На территории стана находилась каменная церковь «прочная, утварью и облачением достаточная». Численность прихожан составляла около 2500 человек, инославных 25 и язычников 250.
Зареченский миссионерский стан, возглавляемый Иоанном Толмачевым, был организован в 1903 году. Приход состоял из 8 селений. На территории стана находилась каменная церковь школа «утварью и облачением недостаточная». В 1913 году в церкви был сделан ремонт. Прихожан 1500 человек, язычников 650 корейцев русско-подданных и 200 корейско- подданных.
Корсаковский миссионерский стан, возглавляемый Романом Ким, существовал с 1873 года. Протяженность стана составляла 10 верст. Приход включал в себя 2 села. На территории стана находилась церковь «деревянная, прочная, утварью и облачением достаточная». Число прихожан составляло 2000 человек, язычников - до 100.
Корейская слободка во Владивостоке. Приход возглавлял катехизатор Покровской церкви Василий Огай. Приход существовал с 1912 года. К стану причислялись все корейцы, проживающие в городе. Число прихожан состовляло 1500 человек. На территории стана находилась деревянная церковь-школа.
Краббенский миссионерский стан, возглавляемый миссионером Иеромонахом Кириллом, существовал с 1900 года. Состоял из 21 селения, протяженностью 40 верст. Имел каменную церковь-школу. Число прихожан составляло 1500, язычников до 500, а также на территории стана проживало до 50 сектантов.
Монгугайский миссионерский стан, возглавлял Афанасий Шалабанов. Стан существовал с 1902 года. Имел церковь- школу. Число прихожан состовляло 400 человек, язычников 600.
Пуциловский миссионерский стан, возглавляемый архимандридом Аверкием был организован в 1891 году. Стан состоял из нескольких поселков и имел деревянную церковь. Прихожан было более 1000 человек, язычников 700.
Синиловский миссионерский стан возглавлял Алексей Аксенов. Стан состоял из одного села, протяженностью 7 верст. Прихожан было более 1000 человек, язычников до 700. Стан существовал с 1891 года.
Тизинхэнский миссионерский сан возглавлял Федор Пак. Приход состоял из нескольких поселков и имел свою церковь, требующую ежегодного ремонта. В с. Сухановка имелась своя часовня-школа. Число прихожан состовляло 1700 человек, язычников 200. Стан существовал с 1896 года.
Янчихэнский миссионерский стан возглавлял Иеромонах Николай. Стан существовал с 1882 года и состоял из 10 деревень. Количество прихожан равнялось 2000, язычников более 1000. На территории стан находился храм, освященный в 1913 году.
По словам священника-миссионера архимандрита Амвросия (Гудко), корейцы – «это народ в высшей степени симпатичный: добрый, послушный, честный, трудолюбивый, доверчивый, очень привязанный к земледелию и хозяйству, страстно жаждущий учиться и учиться всему доброму».
На русском Дальнем Востоке проживали как корейцы-земледельцы, так и прибывшие сюда на заработки корейцы, работавшие грузчиками в морских портах, крупнейшим из которых был Владивосток. «Корейцы, - пишет Н.Г. Гарин-Михайловский,- противоположность китайцу: такой же костюм, но белый. Движения апатичны и спокойны: все это, окружающее его не качсается. Он курит маленькую трубку, или, вернее, держит во рту длинный, в аршин, чубучок с коротенькой трубочкой и степенно идет. Шляпы нет – на голове его пышная и затейливая прическа, кончающаяся на макушке, так же, как и модная дамская, пучком закрученных волос, продетых цветной булавкой. Лицо корейца широкое, желтое, скулы большие, выдающиеся, глаза маленькие, нос картофелькой, жидкая, очень жидкая в несколько волосков, бородка, такие же усы, почти полное отсутствие бакенбард. Выше среднего роста, широкоплечи, и в своих белых костюмах, с неспешными движениями и добродушным выражением, они очень напоминают тех типичных хохлов, которые попадают впервые в город: за сановитой важностью и видимым равнодушием прячут они свое смущение, а, может быть, и страх.» Посетив порт Владивосток, известный русский писатель посетил Корею и 10 сентября 1898 года впервые встретился здесь с крещенными корейцами. «Из рассказов выясняется несомненный факт, что русским корейцам живется гораздо лучше, чем их братьям в Корее, -свидетельствовал он. _ Они говорят, что, если не запрещались переселения , вся Северная Корея перешла бы в Россию…Но переход из Кореи строго запрещен, и всех таких переходящих, и корейцев и китайцев, препровождают обратно. При этом корейское начальство ограничивается выговором и тут же отпускает их, а китайское тут же или сечет или рубит головы.Поэтому китайцы такому обратному их выдворению противятся всеми средствами».
Параллельно с организацией миссионерских станов шел процесс становления русских школ для детей корейцев русско-подданных. Впервые идею о создании такой школы высказал в 1866 году военный губернатор Приморской области. Он предлагал открыть школу в Посьетском районе - месте поселения основной массы иммигрантов. Первая школа была открыта в 1868 году в селении Тизинхэ. Обучалось в ней 20 детей. Через год из-за отсутствия средств школу пришлось закрыть.
Понимая всю важность организации таких школ в 1870 году генерал-губернатор Восточной Сибири М.С. Корсаков ходатайствовал об учреждении в Приморской области двух школ. Одну он предлагал открыть в Посьетском районе, а вторую - в любом другом месте. Все расходы по содержанию школ предполагалось отнести на Амурский кредит, но не более 150 рублей на каждую школу. Несмотря на эти условия школы не были открыты.
Посетивший край в 1873 году великий князь Алексей Александрович, пожертвовал 300 руб. корейцам Тизинхэнской волости на устройство школы. Одновременно в Янчихэнской волости контр-адмирал Краун по просьбе корейцев организовал здесь школу. Школы существовали до 1876 года.
К 1894 году в Приамурской губернии имелось 10 корейских школ, в основном фанзовой постройки: 6 на территории Посьетского участка, в с.Заречье, Красное село, Новая деревня ( Чурихэ ), Янчихэ, Тизинхэ, Адими; 4 - на Суйфунском участке, с. Кроуновка, Синельникова, Корсаковка, Пуциловка. Учеников насчитывалось 277, среди них не было ни одной девочки. По свидетельству русского исследователя В.Ю. Шмидта в 1899 году в южной части Приморского края существовало 33 корейских деревни, в них проживало 14247 человек. Исследователь отмечает, что «каждая корейская деревня, не жалея средств, старается устроить у себя русскую школу. И благодаря этому в 1900 г. в Приморской области имелось в корейских деревнях 18 школ с 597 учащимися».
С учреждением Камчатского Епархиального Комитета Православного Миссионерского Общества организацией школьного дела у корейцев занимается миссия. В 1902 г. на территории края ей организовано 29 школ: 14 имели программу церковно-приходской школы, 15 - школ грамот. Обучалось в них более 1000 человек, причем девочек было очень мало, что объясняется традиционным укладом жизни корейского общества, где женщина рассматривалась прежде всего как хранительница очага, мать и какие-то дополнительные знания ей были не нужны. Число школ постоянно менялось, одни из-за отсутствия средств и помещений закрывались, другие открывались.
В первые годы своего существования школы имели большие трудности в своей работе, связанные с отсутствием квалифицированных учительских кадров. Это приводило к тому, что в школе часто оказывались случайные люди: священники, псаломщики, частные лица. Многие из них не знали корейского языка, а дети и местное население не разговаривали по-русски. Главной задачей процесса обучения они считали механическое заучивание на память и не стремились, а порой даже не знали, как сделать процесс преподавания доступным и интересным для детей. Иногда процесс обучения принимал уродливые формы, как это было в 1899 году в Зареченской одноклассной школе, где учителем был запасной нижний чин с начальным образованием и не имевший никакого понятия об обучении. Проверка этой школы показала, что «дети совсем не могли говорить по-русски. Ни один из самых старших учеников не мог ответить на вопрос: «как тебя зовут?» Введены были казарменные привычки. Ученики вытягивали руки по швам, поднимали голову кверху и постоянно повторяли выражения: «точно так» и «рады стараться».
С помещениями дело обстояло не лучше. Школы располагались в старых корейских фанзах, где дверь одновременно служила и окном, давая тусклый свет даже в ясную погоду. При некоторых школах имелись общежития для учеников. В одном из отчетов епархиального наблюдателя за 1905 год встречается описание общежитий при Корсаковской и Синеловской школах. Общежитие представляло собой обычный тип корейской фанзы, разделенной на две половины. В одной жили ученики отдаленных от школ на 3-7 и далее верст местностей, а другая служила кухней общежития и помещения для школьного сторожа. Ученики вобщежитии жили по-корейски: спали на нарах, ели обычную корейскую еду... Сторож для школы, он же повар, нанимался сельским корейским обществом. Проживающие в общежитии ученики время от времени приносили из дома провизию, главным образом, рис, чумизу и кимчи из капусты, из которых и приготавливалась сторожем их незатейливая пища.
Постепенно ситуация менялась в лучшую сторону, так как корейцы, прожившие несколько лет в иной культурно-бытовой и языковой среде понимали важность и необходимость образования для своих детей, что позволило бы тем легче интегрироваться в новую национальную структуру и достичь определенного социального успеха.
С появлением приходов и корейских школ, а также при постоянном росте обращенных в православие корейцев в 1909 году назрела необходимость в устройстве катехизаторского училища и в открытии курсов для миссионеров при Владивостокском Институте Восточных языков. По мнению известного синодального миссионера-проповедника протоиерея Иоанна Восторгова катехизаторская школа могла бы подготовить работников для миссии в Сеуле и заграничной Корее, а в людях, прошедших подготовку на миссионерских курсах нуждались заграничные миссии и корейцы, проживающие в пределах русских епархий Сибири и Дальнего Востока. Корейцы русско-подданные с одобрением отнеслись к этому предложению: жители с. Янчихэ Посьетского участка предложили «три прекрасных здания, землю и 1000 рублей ежегодно», а корейцы Владивостока «8000 на постройку школы во Владивостоке и 1000 ежегодно». По данным Хабаровской выставки в 1913 г. в почти в каждой деревне имелась школа, одна школа приходилась на 438 человек корейцев русскоподданных. Обучались почти все дети школьного возраста, их число составляло 1492 человека или 92,2%.
В 1912 году в школах работало 167 учителей: 2 из них имело два курса университета, 25 - окончило средние общеобразовательные, духовные или светские, учебные заведения; 18 - имело специально-педагогическое образование; 111 - свидетельство на звание учителя или учительницы одно классной школы. В это же время корейцы стали направлять мальчиков на обучение в Иркутскую и Казанскую учительскую семинарию.
Сохранилось большое количество описаний прекрасных, отвечающих требованиям того времени школах. Всего в Приамурском крае в 1914 г. насчитывалось 168 миссионерских школы. В них обучалось 8193 ребенка, 4934 мальчика и 3259 девочек. По национальностям школы распределились следующим образом: 107 - русских, 3 - молдаванских, 29 - корейских, 24 - камчадальских, 2 - корякских. К 1917 г. на территории края насчитывалось 182 корейских школы, созданных на средства населения и 43 правительственных школы, где обучалось 8349 детей и работало 345 учителей.
Полный курс обучения в одноклассной миссионерской школе составлял 4 года, в двухклассной - 6 лет. Учебный год начинался во второй половине августа, а в сельских школах - во второй половине сентября, а заканчивался в конце апреля и был привязан к сельскохозяйственному календарю корейцев. Все учащиеся делились на три группы: младшую, среднею и старшую. В школах преподавали Закон Божий в объеме Ветхого и Нового Заветов, молитвы и литургику, четыре правила арифметики, чтение и чистописание. В некоторых школах вводилось церковное пение. Учитывая незнание или плохое знание русского языка первые годы обучение ребенка велось на корейском языке, а затем частью на корейском и на русском, часто учителями были местные корейцы.
Характерно, что большинство средств на школьные нужды, постройку зданий, добавочные вознаграждения учителям, стипендии выплачивались из волостных средств. Как отмечается в отчете епархиального наблюдателя за 1907 год: «в то время как русские при предложении открыть у них школу, предлагают: нельзя ли все расходы отнести на казенный счет, корейцы, при небольшом пособии от миссии строят новые дорогие школьные здания и платят не менее половины суммы своими деньгами, не считая расходов по отоплению школьного здания и на сторожа».
Большое внимание уделялось внешкольной воспитательной работе, что позволяло привить детям христианское мировоззрение, как отмечалось во Владивостокских Епархиальных Ведомостях: «Церковная школа, находясь в тесной связи с храмом Божьим, является могущественным орудием в руках миссиив деле христианского просвещения корейцев» и приобщения их к русской культуре. Организовывались различные школьные кружки, дети принимали участие в уборке храмов, регулярно посещали богослужения. Одновременно школа являлась центром местной культурной жизни: для взрослого населения создавались школы грамоты и народные бесплатные библиотеки-читальни, устраивались беседы со священнослужителями. Во время первой мировой войны дети своими руками мастерили подарки на фронт к Рождеству и Пасхе, собирали пожертвования. Во многих корейских школах проводились новогодние елки. Средства на их проведение жертвовала местная интеллигенция и приход. Например, школьная рождественская елка для учащихся Посьетского стана в 1907 г. проходила в доме местного крестьянина К.А. Кима. Средства на проведение праздника пожертвовала местная интеллигенция. Школьный праздник проходил весьма оживленно: дети декламировали стихи и басни, пели песни, в том числе и на родном языке, «что вызвало слезы радости у многих корейцев». В конце праздника был устроен ужин и детям подарили подарки. На празднике присутствовало 90 детей, жители с. Ендаузэ и окрестных деревень. В 1908 г. Адиминский волостной старшина Югай купил для Адиминской двухклассной школы кинематограф за 135 руб. Миссионерские церковно-приходские школы служили делу христианского просвещения и приобщали корейцев к русской культуре. Под влиянием миссионеров многие корецы начали заниматься пчеловодством, шелководством и садоводством. В обучении пчеловодству особенно преуспел о. Сергей Лебедев из Пуциловки. В селе Синельникове по настоянию о. Иоанна Рязановского и под его руководством кореец Иоанн Ан на своем участке посадил тутовые деревья. В с. Новокиевское, Янчихэ, Посьет, Краббе, Чизинхэ, Славянка и урочище Барабаш на территории миссионерских школ были посажены тутовые деревья. Пчеловодством успешно занимался кореец Петр Ким из селения Заречье. Подпах, Варягина, Дрекалович и другие русские православного вероисповедения оказывали материальную помощь миссионерским школам. Зачастую при крещении восприемниками корейцев оказывались русские граждане.
В среде переселенцев появляются образованные грамотные люди, занимающие более высокое социальное положение, чем их отцы и деды, что подтверждается воспоминаниям одного из современников: «из 19 корейских школ в 10 учителями состоят корейцы- семинаристы, все общественные должности сельских и волостных писарей, а также старшин замещены корейцами. В магазинах крупных торговых фирм приказчиками служат корейцы, в различных мелких и средних промышленных предприятиях агентами служат корейцы, корейцы служат в правительственном телеграфе, корейцы держат в своих руках различные подряды по снабжению войск продуктами...». Большим авторитетом в Приморском крае пользовались священники Василий Огай, Василий Пак, Федор Тян, Роман Ким, Мефодий Хван, Василий Лян, учителя А.Н. Пан, Г.В. Ким, Ф.И. Ким, Д.В. Кан, Г.В. Огай, фельдшеры С.М. Югай, А.Х. Пак, переводчики с восточных языков Е.И. Пак, Ф.Н.
Ти, М.В. Югай, В.Р.Цхай.
Иногда процесс обучения и воспитания был направлен на формирование у ребенка антироссийских взглядов. Например, в июне 1914 г. священник Зареченского стана Иоанн Толмачев обнаружил в деревне Пакси, своего уезда, школу где преподавание корейского языка и грамоты велось по учебникам, изданным в Японии. Кроме этого, на страницах учебника рукой учителя были написаны две агитационных речи, называющие корейцев русско-подданных - рабами русских и обещающих им возвращение на свободный Корейский полуостров. Русская администрация была обеспокоена наличием такого рода школ и считала, что они должны находиться под контролем Церкви или Министерства Народного Просвещения.
Часть интеллигенции говорила о необходимости создания учебника корейского языка для переселенцев на основе русских учебников, объясняя это тем, что «народ, лишь недавно утративший свою политическую самостоятельность, болезненно дорожит своим прошлым, своими обычаями, языком, письменностью». Стремление обучать детей родному языку и грамоте было столь велико, что там, где в программу преподавания не вводились эти предметы, местное корейское население по своей инициативе приглашало учителя и выплачивало ему зарплату из волостных средств. Учебники применяемые в процессе обучения на территории России были те же, по которым велось преподавание в школах самой Кореи. Создавались они в Японии, при участии некоторых корейцев-японофилов. Методика преподавания была основана на конфуцианстве и направлена на приобретение очень ограниченного запаса элементарных знаний, необходимых для практической жизни, к тому же, главной их целью было воспитать преданное и законопослушное Японии поколение корейцев, учитывая эти недостатки применение учебника в России было недопустимым. Поэтому в начале 20 в. в крае
начинает свою работу комиссия по подготовке учебников для корейских школ на территории России. Председателем ее был известный в крае ученый востоковед Г.В. Подставин.
Однако несмотря на негативные моменты, корейский ребенок приобретал знания, умения и навыки, приспосабливающие его к новым условиям быта и труда, и помогающие ему осознать свою новую социальную принадлежность как гражданина России, православного христианина, но сохраняя при этом свои национальные традиции.
